Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1870 – 1874
– Фердинанд Краузкопф, – подсказал Иван Дмитриевич.
– Да, именно Краузкопф, это единственная фабрика, на которой варят резину и там же жирная неотмываемая гарь. Потом хотя и был незнакомец в кепке, но из под не торчали космы черных волос. Как бороды, так и усов не замечено.
– Если есть уверенность, то… А вдруг он трудится в кузнице? На Обуховском? На Невском или на Путиловском? Хотя… Поезжай на Обводный. Там на фабрике с полтысячи работников и к тому же хозяин не расположенный к общению с кем бы то ни было, подозревая в приходящих исключительно конкурентов, так что предвижу трудности, но однако же жду твоего мастерового у себя.
– Разрешите приложить умение и продолжить поиски?
– Не держу. Сегодня, кроме таинственного черного человека, поручений для тебя нет.
Извозчик не понукал лошадь, но она без кнута резво бежала.
Навстречу то и дело попадались груженные телеги с уставшими от долгого переезда седоками, везущими товар на продажу на какой—нибудь рынок.
Жуков смотрел по сторонам, но свербела мысль: с чего начать на мануфактуре. Там мало—мальски начальствующие места заняты сплошь иностранцами и прав Иван Дмитриевич. Хранение секретов – первейшая обязанность для господина Краузкопфа, чуть ли не единственный в России изготовитель галош, барыш такой, что куда там господам Рябушинским с Морозовыми.
Маленькие башенки остались позади, благополучно миновали Старо– Калинкин мост.
Чем ближе к фабрике, тем меньше решимости остается. Как же можно проверить рабочих? Как? Если иноземцы против.
Уже Курляндская улица, впереди Новый Калинкин мост, а там и мануфактура резинового товарищества. Что придумать? Мыслей нет. Тишина.
Честно говоря Путилин и не надеялся, что Михаилу удастся разыскать посетителя Евсеева, но он не хотел расстраивать помощника в его начинаниях, но подспудно были мысли о пустых поисках.
Комнаты Акулины были не обремены излишними вещами, по которым читались бы некоторые подробности жизни. По всей видимости, она проживала на квартирах сожителей. Та еще бабенка!
Обводный канал все ближе. Показался и мост, выехали на набережную мощенную булыжником. По правую руку возвышались четырехэтажные здания из красного кирпича.
У входных дверей Михаил был остановлен.
– Милостливый государь, извольте представиться, – перед Жуковым стояли два молодца косая сажень в плечах, – и по какой надобности посетили мануфактуру.
Михаил опешил и в первое мгновение не произнёс ни слова.
– Ежели dам не назначена встреча, то просим покинуть фабрику.
– Я – помощник начальника сыскной полиции Жуков, – представился полицейский чиновник, —и мне необходимо по делам службы встретиться с управляющим.
– Будьте любезны подождать несколько минут, управляющему будет доложено.
– Да, я подожду.
Через четверть часа, когда Михаил уже потерял всякую надежду на благополучный исход, спустился ушедший.
– Управляющий занят, но Вас сможет принять его помощник.
В сопровождении одного из молодцев Жуков поднялся на второй этаж, где прошел по длинному светлому коридору. Открыли услужливо дверь. За столом у окна сидел молодой человек в чесучовой паре темного цвета и ладного покроя. Он заулыбался и встал при появлении сыскного чиновника.
– Добрый день, господин Жуков, – с едва уловимым акцентом поприветствовал вошедшего, – меня зовут Иван Петрович. Чем могу быть полезен?
– Иван Петрович, по долгу службы я вынужден просить Вас об услуге нашему ведомству.
– Что в моих возможностях, – прижал руку к груди.
– Мне надо познакомиться с вашими работниками.
– О это невыполнимая просьба, – развел руками иностранец, – мы свято храним свои секреты и не можем никого допустить к сожалению.
– Ваша помощь требуется в поимке преступника, совершившего грех – убийство невинного человека.
– И в этом случае ничем не могу помочь. А теперь прошу извинить, дела.
Михаил попрощался и сопровождаемый молодцем вышел на набережную. Вздохнул полной грудью и только тогда осознал, что стыдно будет возвращаться к Ивану Дмитриевичу с пустыми руками и видом, словно битая за излишний лай.
– Как я понимаю, – Путилин писал и, не отвлекаясь, обратился к помощнику, – иностранцы тебя не жаловали и отговорились соблюдением тайны?
– Ваша правда, – опустился на краешек стула.
– Следовательно, посулы привести мастерового ни к чему не привели?
– Совершенно верно.
– Такого оборота я и ожидал. Вот телеграмма, – протянул лист бумаги, – отправь вот эту в Выборг, а вторую – в Колов.
Жуков вскочил, хотелось загладить недоразумение, происшедшее на резиновой мануфактуре, где помощник управляющего, если честно смотреть правде в глаза, отговорился от российского чиновника. Вот ежели произойдет преступление, то бегут со всех ног. Мол, что у вас в дикой стране творится. Помощи требуем, помощи, а как необходима их, так они зайцами в кусты.
А Иван Дмитриевич в то время сидел за столом, в ожидании вызова к вышестоящему начальству по вечернему происшествию на Почтамтской улице. За спиною стоял во весь рост Государь и назидательно взирал со стены нарисованным образом. Начальник сыска не видел царя, но затылком чувствовал, что тот его осуждает. Что, мол, сидишь, не ловишь супостатов, поднявших руку на ближнего?
Стук в дверь и на пороге возвышается дежурный офицер.
– Иван Дмитриевич, Вас просят прибыть в департамент к обер—полицмейстеру к трем часам.
Путилин грузно поднялся, громко сопя. Хотя и ожидал вызова, но сердце колотится от неминуемого страха предстать перед главным полицейским начальником столицы.
Вернулся в свой кабинет Иван Дмитриевич только к вечеру. Не то, чтобы был зол, скорее уставший. Вымотал из него всю душу глава полицейского департамента, а на последок напутствовал громким голосом, переходящим в совсем высокие немужские тона, не свойственные низкому голосу полицеймейстеру. Один убийца или шайка их должны быть пойманы, деньги возвращены в казну. Снова дано на все, про все семь дней. Любит главный чин эту цифру и жизнь делит на недельные куски. Видать наверху тоже ему досталось.
– Ответы получены? – проговорил, заходя в кабинет помощнику.
Михаил на носочках, чтобы не создавать излишнего шума, подошел к столу и положил бумагу.
– Пришла телеграмма из Выборга.
– И то хорошо, – углубился в чтение, – хотя, – подосадовал Путилин, – я ожидал из родных краев Акулины.
Жуков, переминаясь с ноги на ногу, остался стоять в ожидании дальнейших указаний.
– Кто ж помогать будет родным Евсеева? – исподлобья взглянул на помощника. – Единственный кормилец убит. Прочти, – протянул бумагу Михаилу, тот пробежал глазами.
– Да, – сказал, – кому помешал наш добросердешный?
– Вот именно, кому? —подхватил Путилин. – Не слишком уж руки у него чисты, не слишком. Я думаю, причастен к краже, а то, что лишился жизни, то не захотел его подельник делить деньги. Так я мыслю.
– Иван Дмитрич, – в последнее время начальник сыска приучал помощника возражать ему на представленные на суд суждения по следствию, – об убитом самые благоприятные отзывы. Воспитанный, застенчивый молодой человек, не замеченный в порочном образе жизни. Вот, – он потряс телеграммою, – и здесь извещают нас о том, что на свое жалование он содержал мать и больную сестру.
– Я согласен, но как быть с тем, то младшей сестре необходимо лечение в Италии. Это немалые деньги, а для получающего триста рублей годового жалования непосильная ноша. А Евсеев сообщает матери, что в скорости появится возможность выезда за границу.
– Да, он сообщает, но это не говорит о том, что он является преступником.
– Тогда скажи: где он мог взять крупную сумму?
– Не знаю, – глаза Жукова пылали огоньками, – одолжить у приятелей…
– …которых у него не было…
– …взять под проценты…
– …с его жалованием, когда проценты будут больше, чем он имеет ежемесячно…
– … выиграть в карты…
– … в которые он не играл…
– … выгодно жениться…
– … выгодная партия была Акулина, если уесть ее денежное состояние…
– … украсть наконец…
– …то – то, – подытожил Путилин.
– Он не заводил приятельских отношений, – Михаил вышагивал по кабинету, и в этом чувствовалось подражание начальнику, – трактиров не посещал, с преступниками не якшался. Где же тогда он мог сойтись с подельником? Где?
Иван Дмитриевич пожал плечами.
– Он должен иметь доверие к подельнику.
– Должен.
– Они должны близко сойтись?
– Должны.
– Я ничего не понимаю. Тогда где и когда?
– Хм, – выдавил из себя Путилин.
– Где же они могли близко сойтись? Где? – схватился двумя руками за голову, словно она переполнилась не столько мыслями, сколько вопросами.
